Этот рассказ, возможно, кому-то не понравится, живы многие люди, лично знавшие “героя” повествования, однако я хочу его написать, нужно высказаться, и себя обелять не стану – ровно год я подвергался обидам и унижениям, но боялся противостоять обидчику. В рассказе используется нецензурная лексика, но – из песни слова не выкинешь..
Для меня жизнь и судьба этого человека стала одним из уроков науки о добре и зле, о грани между ними, переступать или не переступать которую – каждый человек выбирает сам. В общем, жил в соседнем подъезде чернявый смуглый пацан по имени Андрей, получивший во дворе неизвестно за что кличку “Чекист”. Был он упрям и очень настойчив, умел и мелко стелиться перед сильными, и быть мучителем и деспотом для слабых.Нельзя сказать, чтобы он внешне был отвратителен – и пошутить мог, и посмеяться, и даже ловко войти в доверие. Но (а с этим качеством звериной натуры низких душ я потом в жизни не раз сталкивался) имел великолепное психологическое чутьё, и умел манипулировать добрыми людьми, воздействуя на них через страх. Среди шпаны и уголовников таких “психологов” – каждый первый, но тогда я об этом не знал. Мама моя, человек добрый и сопереживающий, растила меня в духе уважительного отношения к людям и животным, безусловного доверия к их “светлой стороне” (о “тёмной стороне” всегда узнавали по факту, но первое отношение всегда было – сочувствие и доверие). Сколько было подобрано и отдано в “хорошие руки” щенков и котят, сколько вынесено еды бродячим кошкам и собакам, сколько людей-бродяжек накормлено и одето – даже трудно вспомнить, поэтому мир, в котором я рос, был миром добрых книжек, добрых фильмов и добрых отношений. А мир, в котором рос Андрей, совершенно точно был другим. Это был мир одиночества, злых слов и поступков, обид и мести, мир горящих кошек, облитых бензином, и бегущих неведомо куда в своём последнем, страшном беге..
Познакомился я с Чекистом в нашем дворе, и он даже приходил в гости в нашу квартиру, посмотреть на мой аквариум с рыбками, вроде, как он тоже держал рыбок, не знаю точно, потому что дома у него я никогда не был. Уж не знаю, позавидовал он мне за что-то или нет, но вскоре начал уделять мне повышенное внимание, то подчёркнуто дружелюбно обращаясь ко мне в общей дворовой компании, то шипя сквозь зубы наедине, когда нас никто не видел. Он хвастался кое-какими делами, внимательно наблюдая за мной, и когда на моём лице появлялся ужас, то на его лице – торжество. Было это примерно так. Я нашёл во дворе маленького котёнка, наверное, месяц-полтора от роду, и гладил его. Котёнок мурчал и выгибал спинку, я размышлял, можно ли его отнести домой, и знал, что нельзя – у нас уже много лет жила кошка Мурка. В этот момент передо мной появился Чекист и сказал:
– Отдай котёнка!
-Зачем тебе котёнок?
– Я его замочу! Обожаю котят мочить! Я их знаешь сколько уже убил? Штук 10-12!
– Но зачем? – (на моём лице – ужас, на его – торжество).
– Как зачем? Это же такой кайф! Его топишь, за задние лапы держишь, а он передними дергает, сука! Весело же, да? А потом дохнет! Вытащишь – мокрый, а глаза стеклянные, ага. Но это – так, потренироваться! А вот когда положишь его на кирпич, а сверху другим кирпичом кааак ёб..шь, вот тут, сука, интересно! Он дрыгается ещё долго, лапами дёргает!
– …… (я застыл, картина перед глазами, в шоке от рассказа, понимаю – не врёт).
– Но интереснее всего щенков пиз..ть, они визжат! Но бля, только с ними на лесополосу уходить надо далеко, их слышно очень, ну, или на погреба за гаражами. Пойдешь со мной? Пошли, замочим котёнка! Давай его мне!
Котёнка я не отдал, сказал, что себе заберу, унёс домой, а часа через два, до прихода родителей с работы утащил его подальше и оставил у подъезда какого-то дома через дорогу. С этого момента я начал бояться Чекиста.. Вроде и бояться было нечего – ростом немного меньше меня, физически – точно не сильнее, но я очень сильно испугался. Думаю, что страх этот был связан с той маленькой, злобной чёрной дырой, которая соединяла человеческое существо по имени Андрей с мраком, “где стоны и скрежет зубовный”.
Чекист это прекрасно понял, и стал с той поры донимать меня, сперва по чуть-чуть, потом всё сильнее и чаще. Учились мы в одном классе, сидел он сзади. То иголкой в спину тыкнет, то мелом чиркнет по спине, то портфель мой уронит, дальше – больше. О, как ему нравилось меня унижать, какая злобная радость была написана на его физиономии! А я терпел, потому что боялся, по-настоящему боялся Чекиста. В нашем классе были сильные ребята, занимавшиеся спортом, или просто уличные, но нормальные пацаны. Иногда они меня спрашивали, почему я не “дам пи…ды” Чекисту, а я не знал что ответить, было стыдно. Но были и другие, один из них, по имени Сергей, здоровенный рыжий жлоб, физически сильный и тоже жестокий, но далеко не такой изобретательный, как Чекист, порой поддерживал его страшные “забавы”. А Чекист, видя, что еще немного – и перегнёт палку, вдруг отставал, и становился подчёркнуто дружелюбен на пару недель, но постоянно и внимательно наблюдал за мной, я это чувствовал. Так прошёл примерно год, с середины шестого класса по середину седьмого, пока не произошел случай, пробудивший моё мужество и вернувший мне самоуважение.
Свидетелем этого события были практически все пацаны нашего класса, и произошел он после урока физкультуры, в раздевалке. Уж не знаю как, но в раздевалке оказался маленький котёнок, очень похожий на того, которого я спас от Чекиста. Может быть, он сам зашёл в школу, а может быть, кто-то его пронёс. Дальше всё было, как в страшном фильме, вот только происходило наяву. Все вошли в раздевалку, разгоряченные после бега и баскетбола, котёнок, мяуча, вышел на середину. Чекист взял его на руки, погладил, и крикнул: “Смотрите все!”, подкинул кошачьего ребёнка в воздух, и изо всех сил пнул маленькой жилистой ногой в чёрных трико, обутой в синие кеды. Котёнок упал, задёргал ушибленной ножкой, и шатаясь, попытался встать, оглушённый ударом. Чекист схватил его за шкирку, явно желая повторить. А все стояли, и молча смотрели. Никто не вступился за животное, ни хорошие парни, ни плохие, ни “средние” – ни один. Но тут вышел улыбающийся рыжий жлоб Сергей, выхватил полуживого котёнка из рук Чекиста, подкинул его ещё раз, и страшным, сильным пинком убил. Котенок лежал на полу, тельце сокращалось в предсмертных судорогах, глаза медленно стекленели. Чекист радостно склабился, Сергей победно вертел своей рыжей веснушчатой башкой, оценивая реакцию окружающих, а “хорошист” Саша Соколов с аккуратно подстриженным белобрысым чубчиком (который никогда не дрался, не вступал ни с кем в конфликты, и никак не выражал своего мнения) нервно, истерически смеялся, до слёз на глазах, и никак не мог остановиться..
По моей спине бежал холодок, легкий, но пронзительный, от основания позвоночника – вверх, к макушке. Внезапно страх перед Чекистом исчез, пропал, как будто его никогда не было, и решимость пришла вместе с этим холодным потоком. Я спокойно оделся, и вышел из раздевалки, одноклассники тоже молча выходили в школьный коридор. Меня сзади нагнал Чекист, с криком: “Лысый, стоять!” (он меня прозвал так за залысины на висках и затылке, они остались на всю жизнь от забытых медсестрой пластин электрофореза на процедуре, которые выжгли волосяные фолликулы на моей детской голове). На его лице был написан триумф, и Чекист был уверен в своей силе и власти надо мной. А я неожиданно для себя, в присутствии почти всех пацанов класса громко сказал: “Чекист! Сегодня после уроков мы с тобой махаться будем”. Парни вокруг оживились, потирая руки. “Махач будет!” – а дальше всё должно было идти по дворовому сценарию: “пацан сказал – пацан сделал”. Теперь уже мне было интересно наблюдать за реакцией участников происходящего. Чекист явно не ожидал такого и растерялся, зато мальчишки, молчавшие в раздевалке, один за другим подходили ко мне, подбадривали, и говорили, что они за меня, и чтобы я не боялся. Чекист растерялся ещё больше, потому-то может и догадывался, что в классе его недолюбливают, но чтобы так сильно, и так явно.. Тут же нашлись добровольные секунданты, которые должны были организовать драку. С последнего урока Чекист сбежал, сказав, что драться будет после факультатива по литературе. Зачем он, очень плохо учившийся, ходил на этот факультатив – загадка, ведь занятие не обязательное, а по желанию. Мне очень нравилась учительница русского и литературы, Людмила Ивановна, которая сумела во многих моих одноклассниках пробудить если не любовь, то уважение к творчеству Грибоедова, Пушкина, Гоголя, Чехова. Мы после уроков ставили любительские спектакли по “Горе от ума”, “Ревизор”, “Толстый и тонкий”, “Евгений Онегин”, а на уроках – показывали всему классу эти сценки. А Чекист ходил, чтобы быть на хорошем счету, так думаю. И что удивительно – ему почти всегда удавалось войти в доверие учителям, этакий был он плохиш-перевёртыш.
Итак, отсидели мы факультатив, что там говорилось – ничего не слышал, по спине по прежнему струился холодок, и я считал минуты до начала драки. Чекист пришёл тоже, обычно он ходил с тетрадкой в руках, а в этот раз пришёл с сумкой, что-то в ней принёс. Занятие закончилось, стояла осень, холодный ветер гнал по школьному футбольному полю (где, как правило, выяснялись отношения) жёлтые тополиные листья. Я снял с себя тёмно-синюю болоневую куртку и встал напротив Чекиста. Он сощурил свои чёрные злые глазки и сказал: “Один на один! Без свидетелей! Пошли туда!” и показал за угол ближайшего дома, где был безлюдный двор с трансформаторной будкой. Одноклассник Мишка, присутствующий как секундант, отвёл Чекиста в сторону, и начал с ним говорить. Чекист огрызался, а правую руку всё время держал за пазухой, что-то скрывая. Затем Миша подошел ко мне, и говорит: “Не ходи с ним один на один, у него велосипедная цепь, спрятал, гад!”. Я вышел и сказал: “Чекист! Или дерись, или иди нах.., гад! Ссышь?? Ссышь! Давай, начинай! Иди сюда!” – и чем дальше, тем мне было легче и радостнее. Страха не было. Как же это оказывается, прекрасно – жить без страха! Чекист шипел сквозь зубы, и пятился, достать цепь при всех – это против правил честного боя, а вступить со мной в драку, оказывается, боялся теперь уже он..
Драка не состоялась, Чекист убежал. С этого момента в классе и на улице я жил спокойно и уверенно, а Чекист притих. С ним мы не общались совсем, и когда по утрам, по неписаной мужской традиции каждый входящий в школу пацан проходил по коридору на первом этаже у раздевалки, и по очереди со всеми одноклассниками здоровался за руку, то я “не замечал” Чекиста, а он – меня, так прошли два учебных года седьмого и восьмого класса. После окончания восьмого класса половина одноклассников нас покинула, и перешла учиться в ПТУ и техникумы, Чекист был в их числе. А девятый и десятый класс были бурным временем взросления – поездки и турпоходы, фестивали самодеятельной и политической песни, обучение игре на гитаре и пению, первая любовь, экзамены в 10-м классе, в общем, о Чекисте я и не вспоминал практически, правда, как-то нашёл несколько спрятанных в книге порнографических фото низкого качества, которые он как-то притащил мне в шестом классе и попросил спрятать (зачем я согласился?), и выкинул. Продолжение истории состоялось на выпускном вечере в школе, хотя я о ней знаю только по рассказам одноклассников..
К тому времени все подросли, вытянулись, семнадцатилетние парни с усиками, многие – высокие, плечистые, спортивные (это не обо мне :). Торжественная часть в актовом зале с вручением дипломов о среднем образовании быстро закончилась, а затем все прошли за длинный праздничный стол, составленный из двух рядов парт, и застеленный скатертями. На столе стояли салаты, нарезки, фрукты, и, внимание: редкий ряд бутылок “Советского шампанского”! Нас официально вводили во взрослую жизнь, теперь не отвертеться.. Потом – дискотека в актовом зале, большая часть учителей разошлась, и с нами остались только классные руководители. Градус веселья постепенно повышался, потому что в гости пришли несколько парней, которые ушли после восьмого класса, и передали через окно туалета на первом этаже сетку с бутылками “Агдама” и “Чашмы” – настоящего ракетного топлива для будущих советских “космонавтов” в их полёте в бездну.. Дискотека мне была не интересна, я посидел какое-то время, и тихо слинял домой, не дожидаясь автобуса для поездки на Обское море, на “встречу рассвета”. Через пару дней закадычный школьный друг Олег рассказал, что ночью приходил пьяный Чекист, искал меня. Пришёл с ножом, хотел порезать, говорил: “Убью лысого”. Я спросил: “И что дальше было?” – и Олег ответил: “Пацаны дали ему дюлей, да и всё. Убежал”.
Больше я о Чекисте ничего не слышал последующие сорок лет, он, если и искал меня, то не нашёл. Недавно узнал от одноклассницы Светланы, которая жила неподалёку, что он спился и умер. Последние годы держал собаку бойцовой породы, бультерьера, обращался плохо, хвастался, что “пиз..т её железной палкой по морде”. Никто его, видимо, так и не полюбил, хотя, вроде, был женат. Я не знаю, что сделало мальчика Андрея злым Чекистом, наверняка, были как жизненные обстоятельства, так и его личные склонности. Но я навсегда запомнил, что такое страх перед злом, и убитого котёнка (сколько он убил собак, кошек, голубей, и возможно людей, кто знает?).. Кстати, вспомнил его “одухотворённый” пересказ сюжета знаменитого фильма Лилианы Кавани “Ночной портье” – Чекист восхищался персонажем эсэсовского офицера в концлагере (“я смою с тебя цыганскую грязь!”), и как он издевался над заключёнными, видимо, почувствовал “родственную душу”.
Вот такая непридуманная история из 1981-1982 года от рождества Христова.. Простите, что невесёлая, но жизнь – не всегда праздник.
Подписаться на новые рассказы в Telegram-канале “Фонарик путника”
