А поезд тем временем шёл себе и шёл. На остановках стояли бабушки с корзинками, и предлагали спелую клубнику, ярко-розовую редиску и вареную картошку “в целках” с яйцами “вкрутую” – простую, незамысловатую, и наиболее подходящую для жителя СССР пищу. Попутчики в моем плацкартном “купе” периодически менялись, один я ехал от начала до “победного конца”. Картины за окном постепенно менялись, и Западно-Сибирская равнина уступила место предгорьям уральских гор, а затем и собственно, Уральскому хребту, проезжая который, поезд дважды нырял в длинные туннели, и на минуту в вагоне становилось абсолютно темно – только мелькали во тьме редкие фонари. Затем мы снова выехали на равнину, проезжая Поволжье, и миновали саму Волгу – огромную, красивую реку. Помню, как кто-то обратил моё внимание, показав на возвышающийся над рекой Уфой памятник герою башкирского народа Салавату Юлаеву. Зрелище и вправду было красивым и величественным – огромная статуя на горе, освещаемая красными лучами вечернего солнца..

Памятник Салавату Юлаеву и вдали мост, по которому проезжал мой поезд

Остаток пути до административной границы РСФСР и УССР прошел совсем незаметно, Белгород проехали, видимо, ещё ночью, а примерно в 8 утра поезд остановился у здоровенного вокзального здания с большой надписью на фронтоне: “Харкiв”. Я, ежась от утреннего холодка, вышел на перрон, и впервые в жизни, не в кино, а по-настоящему услышал певучую украинскую речь.. Бабушки в платочках были точно такие же, как в Перми и Свердловске, вот только говорили иначе, на суржике, певуче и ласково растягивая слова. Велик русский народ! Сколько наречий и диалектов он породил, от Севера Руси – Псковщины и Новгородчины с их хитрыми мужиками-скобарями до кавказско-терских русских, которые настолько перемешались с местными племенами, что было уже не понять, кто где и кто чей. Да от Западной Руси, где вековое владычество поляков и австрийцев сильно преобразило язык, и обычаи русинов до бескрайней Сибири, где бесконечная русская экспансия создала ещё один образец славян, смешав их с местными тюрками, северными народами и бог вообще знает кем.. Ну, в общем, я понял, что началась Украина, и стал внимательно наблюдать за мелькающими за окном надписями. В радостном ожидании пролетели последние сутки дороги, и вот, вечером, поезд “Новосибирск – Одесса” закончил свой путь, прибыв на перрон одесского вокзала. Из окна я увидел Костю, своего спортивного и жилистого друга, который, как обитатель Рио-де-Жанейро из мечтаний Остапа Бендера, приехал меня встречать в вельветовых “белых штанах”! Я с трудом протащил к выходу свой огромный чемодан и гитару, и, что называется, “упал в объятия друга”. 🙂

Слева направо: я, Оксана, Костя, Татьяна. ГИШ, весна 1982 года. Кажется, переносили девчонок через лужу, по “закону рыцарства”

Переночевали мы в городе у Костиной тёти, успели дать телеграмму моей маме, чтобы она не волновалась о судьбе “сыночки”, и потом полночи говорили, говорили.. Костя расспрашивал о наших общих друзьях, о делах ГИШа, о том справляюсь ли я с ответственностью и не посрамил ли гордое звание штабиста.. Костя был и до сих пор остаётся человеком принципа, и спрашивал меня вполне серьёзно, ведь он стоял у истоков создания Городского интернационального штаба, и переживал о том, остаются ли в силе законы и традиции, как ведут себя новички, какие события происходили, и так далее.. А потом неожиданно переключался на рассказ о своей новой студенческой жизни, о друзьях, с которыми вскоре обещал познакомить, о серфинге, которым увлёкся (а я его только по телевизору и видел), о боксе, которым планировал заняться.. Не помню, как уснул, но помню, как проснулся. Из окна доносился птичий гвалт, и яркий утренний солнечный свет наполнил меня бодростью и хорошим настроением! Под окном росли каштаны, огромные деревья с резными листьями, которых я никогда раньше не видел, а весёлый и будто даже и не ложившийся спать Костя, громко появившись на пороге (тихо он вообще никогда не умел), сообщил мне, что сейчас мы быстро завтракаем, а потом едем купаться на Лузановку! Купаться – так купаться, ура, я ж моря никогда не видел, если не считать Обского водохранилища..

Лузановка . Всё примерно так и было

Ехать на трамвае (кажется на трамвае, надеюсь, не путаю за давностью лет) было недалеко (а Костя по дороге развлекал меня анекдотами про молдаван, которые на Украине, кажется, заменяют собой сибирские анекдоты “про чукчу”), и вскоре мы пришли на берег Чёрного моря. Что сказать об этом море, может только словами песни Утёсова? Или еще добрым десятком песен о родном, близком многим из нас, прекрасном Чёрном море! Торопливо раздевшись, мы с брызгами и смехом вбежали в ласковую, теплую черноморскую волну. Вода была не очень чистой, но зато солёной, а цвета – совершенно не такими как в Сибири (потом я это отличие наблюдал еще не раз, на пляжах Таиланда и Вьетнама) – песок был белый и мелкий, а солнце – тоже белое, но очень маленькое, как сверкающая булавочная головка, а небо же почему-то имело глубокий синий цвет.. Провалявшись до обеда (я малость обгорел с непривычки), вернулись домой, в наше временное пристанище у родственницы Кости, а вечером прогулялись по центру Одессы. Купили на Привозе невиданное в Сибири “мягкое мороженое”, которое как жидкость наливалось в вафельные рожки (в Новосибирске отродясь такого не бывало, только пломбир в вафельных стаканчиках, и если очень повезёт – то “Эскимо” в фольге, но то был дефицит..). Однако чувствовал я себя каким-то провинциалом, не зная толком, что говорить незнакомым людям и как себя вести. Вывески на магазинах выглядели странно: “Дитячи товарi”, “Взуття”, а особенно меня ввела в ступор этикетка на консервной банке: “Квасоля з яловичiною”, которая оказалась фасолью с говядиной. Удивительным было не только название, но и просто факт наличия такой еды по какой-то совершенно смешной цене в 89 копеек. В Сибири в 1983-м уже ввели продовольственные талоны, как в войну, и 3 вида колбасы, и сливочное масло можно было купить только по ним, голубеньким таким бумажкам, которые выдавались строго на количество членов семьи управдомом, в то время как Украина жила при коммунизме (так это выглядело..). Мне это показалось странным и неправильным, и впервые в мою голову закралось сомнение в могуществе и справедливости Советской власти.. И конечно, мы потом прошли по Дерибасовской, полюбовались на Оперный театр и статую Дюка, и на правах взрослого человека Костя завел меня в “Бар” (не помню, как назывался) и купил нам обоим по литровой кружке пива. От впечатлений (и от пива, конечно) я слегка опьянел – мне всё так безумно нравилось! А когда мы поднялись наверх из подвального помещения бара (а Костя всё порывался сыграть со мной партию в бильярд, но я даже не знал, как кий правильно держать, за что заслужил ещё одну дружескую отповедь о том что я “лопух”, и что меня еще “воспитывать и воспитывать!”), то увидели совсем другую Одессу! Оказывается, пока мы прожигали жизнь, наверху прошёл какой-то тропический ливень, и улицы превратились в бурлящие реки глубиной по колено, а где-то и выше! Мутные потоки с шумом сливались вниз по булыжной мостовой, завихряясь у столбов и решеток ливневой канализации, которая явно не справлялась со своими обязанностями.. Подождав какое-то время мы решили двигаться по тротуару вверх, на площадь, где ходил трамвай, шли навстречу потоку, цепляясь за стены, и Костины белые “бразильские штаны” мгновенно поменяли свой цвет на грязно-бурый..

Теплоход на подводных крыльях “Комета”

На следующее утро мы с Костей сели на скоростной теплоход на подводных крыльях с правильным советским названием “Комета” (тогда мечтали о покорении космоса, а не о том, как заработать побольше бабла и свалить в тёплые страны.. ну да ладно..) и “полетели” на ней (отправились на бешеной скорости) из Одесского морского порта в место назначения – город Николаев.

Продолжение следует..

Подписаться на новые рассказы в Telegram-канале «Фонарик путника»