О военном перевороте в Чили, который произошёл 11 сентября 1973 года написаны десятки книг, снято много художественных и документальных фильмов. В своё время две огромных идеологических машины бились за умы миллионов людей, каждая по своему освещая и представляя эти события, западная – как освобождение от прокоммунистической диктатуры и спасение чилийского народа от голода и международной изоляции, советская – как фашистский переворот, в ходе которого тысячи людей были зверски убиты, замучены, бесследно исчезли, либо были посажены в тюрьмы на долгие сроки, и мало кто дожил до освобождения.
Я очень хорошо помню шок от чёрно-белых фотографий в газетах – разбомбленный и горящий президентский дворец Ла Монеда, и знаменитый снимок, последнее фото президента Сальвадора Альенде, который не принял ультиматума заговорщиков, предателей-военных под лидерством генерала Пиночета, сражался и погиб как герой, с оружием в руках. Имя Альенде осталось в истории как имя борца со злом, мученика, практически – святого, а кличку “Пиночет” в СССР давали особо злым кобелям и наиболее гадким котам. Прошли годы, и теперь ветераны спецслужб и нынешние американские историки пишут о сентябрьском перевороте, как одной из наиболее удачных спецопераций ЦРУ, проведённой “под носом” советских и кубинских спецслужб.. Да, тогда они победили, и провели безжалостную, как сейчас сказали бы “зачистку” несогласных. Те кто выжил – либо эмигрировали, либо замолчали на долгие, долгие годы..
В сентябре 1973-го, в год переворота я пошёл в первый класс. А первоклассник – существо юное, гиперактивное, и с интересами, далёкими от политики, так что понимание того, что произошло в Чили, пришло позже, когда я был восьмиклассником. Помню прекрасный художественный фильм Жана-Луи Трентиньяна “В Сантьяго идёт дождь“ с Анни Жирардо в главной роли (снят в 1975 году, по свежим следам), и много документальных лент, помню борьбу за освобождение схваченного путчистами генерального секретаря компартии Чили Луиса Корвалана (которого позже обменяли на советского диссидента Владимира Буковского), но это всё было только фоном для моего личного знакомства с музыкой не иконы, не идеологического мема, а обычного человека – талантливого музыканта, гитариста и певца Виктора Хары.
В те славные некапиталистические времена почти в каждой советской школе существовал КИД – Клуб интернациональной дружбы. В КИД можно было вступить добровольно, а можно – добровольно-принудительно 🙂 Отдельные школьники, как правило хорошисты и отличники, и как правило – девочки, в КИД вступали, чтобы подтянуть немецкий и переписывались со сверстниками из ГДР, кто-то с ребятами из Польши, а меня, пионера, распределили на совете отряда. Кого-то – собирать металлолом и макулатуру, а меня – в КИД. В КИДе мне дали адрес какой-то гэдээровской девочки, но я отнекался тем, что учу английский, и тогда новичка отправили в “ссылку”, делегатом от средней школы №106 в какой-то таинственный ГИШ (я тогда и не подозревал, что в скором времени ГИШ полностью изменит мою жизнь и судьбу). О ГИШе я напишу отдельный рассказ, и, наверное, не один, потому что это целый период жизни, очень насыщенный важными событиями, а здесь просто очень кратко расшифрую – Городской Интернациональный Штаб в Новосибирском городском Дворце Пионеров. Именно там я загорелся желанием научиться играть на гитаре (и очень скоро добился успехов), и стал членом группы политической песни Memento (а позже, в студенчестве, в какой-то период и её художественным руководителем). Именно в ГИШе (съездив туда один раз, я фактически забросил школу и дом, прикипев душой к новым друзьям, песням, и совершенно другому уровню культуры и общения) я впервые увидел живых чилийцев. Обком ВЛКСМ (аббревиатуру расшифровывать не буду, пусть это делают бывшие первые и вторые секретари этой организации, которые теперь банкиры и “владельцы заводов, газет, пароходов”) время от времени принимал в Новосибирске иностранные делегации по комсомольской линии, и в ГИШ оттуда позвонили.. В общем, в пятницу приехали четверо чилийцев из Социалистического союза молодёжи Чили, эмигранты. Общение было через переводчика, и какое-то официальное, да и не могло оно быть другим во время двухчасовой встречи, но они оставили в подарок несколько брошюр (мимо), флажки с прикреплёнными значками (тоже мимо), и несколько пластинок с музыкой чилийского сопротивления (близко) и (внимание!) диском песен Виктора Хара “Manifesto” (прямо в сердце!).
Эту пластинку я утащил домой, и слушал её снова и снова, особенно именно эту песню, Manifesto. Не зная испанского, упорно записывал её слова так, как слышал. Подобрал гармонию и проигрыш (спасибо тебе, гитара, за удобный Ми минор!), и запел песню, как смог. В ней была Красота. И грозная синева Тихого океана, и высота Андских гор, и изумрудная зелень виноградных долин Чили, и просто какое-то волшебство доносились из этой песни.. И я стал собирать все факты о жизни и смерти Виктора – просиживал в читальном зале библиотеки, пролистывая журналы с 1973 года, следил за программой ТВ, жадно ловя в ней документальные фильмы, или передачу “Международная панорама”. Всё это происходило в 1982-83 годах, и на тот момент ажиотаж от пиночетовского переворота начал утихать, появились проблемы посерьёзнее – новый президент США Рональд Рейган объявил очередной крестовый поход против “Советов” и дал старт программе СОИ (Стратегическая оборонная инициатива – иными словами, стратегии первого удара по СССР ракетами из космоса). Но я стал фанатом Виктора Хара, и на “звездные войны” мне было плевать, гораздо больше интересовала его манера игры, красивейшие гитарные арпеджиато и гармонии песен.
Удивительно, что это происходило параллельно с погружением в совсем иной дискурс – Pink Floyd “The Wall”, который недавно вышел, и уже появился на магнитных лентах всех желающих в СССР (привет тебе, Железный Занавес!), но у меня никакого пересечения не было, и то, и другое было прекрасно, и оставило глубокий след.
Теперь, когда прожита большая часть жизни, интересно вернуться мысленно в прошлое, и посмотреть на него глазами взрослого человека..
Был ли Виктор Хара прекрасным музыкантом? Да. Был ли он хорошим человеком? По отзывам современников, работавших с ним, дружившим с ним и его семьёй – да. Благородным, отзывчивым, сопереживающим (это, кстати, видно и по выражению его лица на фото). Был ли он опасен для хунты? Трижды да, ведь он не покупался и не продавался, а был символом борьбы простого народа против эксплуататоров-олигархов. Смерть Виктора на стадионе-концлагере в Сантьяго была героической и страшной, но она зажгла пламя во многих сердцах, в том числе и в моём! И не его вина в том, что ныне имя Виктора Хара почти забыто и в Чили, и в бывшем СССР, где миллионы людей теперь живут, чтобы “более лучше” потреблять. Он отдал свою жизнь музыке и борьбе за лучшую жизнь для миллионов. Это была война, которая не обходится без жертв. Виктор пал, но стал легендой, стал знаменем, как и Че Гевара, как десятки и сотни других бойцов за лучшее будущее человечества. Слава ему!
Понравился рассказ? Подпишись на мой блог, впереди ещё немало интересных историй!
Подписаться на новые рассказы в Telegram-канале “Фонарик путника”